А рядом с нею, кажется, висит работа из тонкой японской бумаги. И только подойдя ближе, понимаешь, что стал жертвой игры фактур. На самом деле и то и другое – полиэтилен. Только молодая владивостокская художница Анна Парменова придумала, как сделать этот материал по-настоящему творческим.
Впрочем, на первой персональной выставке Анны Парменовой «В пространстве веера», что открылась недавно в музее современного искусства «Артэтаж», необычно и интересно использован не только полиэтилен. Анна показала зрителям и горячий батик, и шелкографию, и гобеленовое плетение – не зря же она окончила Санкт-Петербургскую художественно-промышленную академию имени Штиглица. Окончила и вернулась в родной город, во Владивосток, а в нашем городе художники-текстильщики – огромная редкость. И потому к выставке Анны следует присмотреться повнимательнее.
Горячий батик, живопись, инсталляции, шелкография, фотографии – на своей первой персональной Анна Парменова постаралась показать все, чему училась, к чему стремится, что ей интересно…
– Я люблю экспериментировать, – улыбается художница. – Вот показалось, что будет интересно в традиционном гобеленовом плетении вместо нитей утка использовать полиэтилен, который просто резала на полоски и сматывала в клубочки, как пряжу. Чтобы создать эффект фактуры – я же художник-текстильщик, для меня очень важна фактура, – я нагрела этот полиэтилен строительным феном. И получается очень необычно и интересно. Полиэтилен – непредсказуемый материал, иногда получается совершенно неожиданный эффект. Вообще очень люблю наблюдать за разными материалами. Ведь это так интересно – смотреть, как материал проявляет свой характер, понимать его, изучать.
– А как возникла идея выставки?
– Когда я вдруг внимательнее посмотрела на японский веер, лежавший на моем столе. Как художник посмотрела… И вдруг поняла, насколько это интересный предмет: он служит как мужским, так и женским аксессуаром, особенно на Востоке, раскрывается и закрывается, как человек, это удивительно глубокий образ. Веер и стал связующим звеном всей выставки, он помогает мне раскрыть образ женщины.
– Кстати, о женских образах… По-моему, все они – ваши автопортреты?
– Вы правы. Мне кажется, сначала нужно изучить себя, а потом уж идти дальше. Каждый из автопортретов проявляет какую-то часть моей натуры. Любое полотно или живопись на выставке – моя маленькая история, мои переживания или внутренние ощущения, вся жизнь здесь. Художники не выражают себя словами, у них все прочитывается в работах.
– Ваши работы такие яркие.
– Да, я люблю живые, сочные цвета. Когда только начала учиться в Петербурге, тосковала по цвету. Там так серо, рано темнеет, нет такой яркости, как во Владивостоке. И поначалу искренне не понимала, почему преподаватели академии учат добавлять грязные цвета в живопись. И только года через два поняла, насколько эта грязь может быть красивой. Как говорят, больше грязи – больше связи. Я поняла, как грязь может оттенять красоту, но все равно – на пятом курсе приморская, владивостокская яркость из меня вырвалась, и эту серость я перебила. И цвет, идущий изнутри, заиграл, вылился на батики, на шелкографию.
Удивительные ткани Анны Парменовой – особая статья. Серия батиков «Солнечная» или «Морская», к примеру, заставляет женские души трепетать – ах, из таких бы сшить себе, к примеру, платье. Как признается Анна, она и сама мечтает не только о художественном, но и о прикладном творчестве, о том, чтобы ее ткани, с ее рисунками, радовали людей не только в стенах выставочных залов, но и на улицах – в одежде. Хочется верить, что эта ее мечта исполнится. В конце концов, Анна Парменова вернулась во Владивосток – редчайший сегодня пример. Вернулась, творит в нашем городе, верит, надеется.
