Оказывается, работы по изучению, а главное — систематизации изоподов велись в СССР ещё в 1960-е годы. Так, один из крупнейших советских экспертов в этой области — академик Олег Григорьевич Кусакин — работая в Ленинградском университете, получил возможность изучать сборы морской воды, которые велись в Южном океане. Результатом его кропотливой работы стала монография, которая тут же принесла российскому учёному мировую известность. А в 1971 году, после защиты докторской диссертации Олег Григорьевич привлёк к работе свою ученицу — Марину Малютину, доверив молодому специалисту разбор материалов сразу четырёх глубоководных антарктических экспедиций Института океанологии АН СССР.
Вперёд, на встречу приключениям
Вскоре к Малютиной, как к ведущему специалисту, обратились учёные из Германии. Профессор Ангелика Брандт поделилась привезёнными из первых двух экспедиций международного проекта ANDEEP (Биоразнообразие глубоководного антарктического бентоса: история колонизации и современные сообщества»). Благодаря этому российские учёные заметно расширили познания изучаемого вида.
В третью, заключительную экспедицию, Марину Валентиновну пригласили персонально. На борту научного судна «Polarstern» («Полярная звезда»), оборудованного по последнему слову техники, она отправилась из порта Кейптаун (ЮАР) к Антарктиде.
— В нашей экспедиции участвовали 48 научных сотрудников из девяти стран. Россиян было двое, кроме меня, как биолога, на борт поднялась геолог из Москвы Наталья Кузнецова, дочь известных биологов-дальневосточников — этомолога Алексея Ивановича и ботаника Галины Эразмовны Кузнецовых. Обслуживал экспедицию немецкий экипаж, почти все — бывшие граждане ГДР. Научная программа состояла из океанологической и биологической частей, — отметила Марина Малютина.
«В море синем, как в аптеке…»
Научная программа состояла из двух частей: океанологической и биологической. Океанологи исследовали у берегов западной Антарктиды роль моря Уэдделла с его шельфовыми ледниками и множеством айсбергов в глобальной климатической системе: атмосфера – лёд – океан. Кроме того, нужно было провести наблюдение и учёт тюленей и китов.
Биологи приняли участие в глобальном проекте учёта биоразнообразия морской жизни — 70 стран-участников по единой программе и стандартизированным методикам собирали материал и создали глобальную базу данных по биоразнообразию Мирового океана.
— Для биологических исследований мы использовали научные приборы и орудия лова: большой трал Агассиса, эпибентосный следж (малый салазочный трал), два дночерпателя, амфиподные ловушки и систему для фото- и видеонаблюдений дна. Максимальные глубины, на которых проводились исследования — 5.000 метров, — уточнила собеседница. — Во время работы выходить на палубу разрешалось только в каске и выданной рабочей одежде яркой раскраски. Работа была организована по минутам, немцы чётко придерживались ежедневного графика.
Компьютеризация судна тоже была на высоте: в любое время суток каждый участник экспедиции мог понаблюдать за процессом работ, уточнить какой прибор сейчас в работе и на какой стадии — спуск или подъём.
— Поэтому все точно знали свою очередь, могли распланировать свои действия, вовремя подготовиться к выходу на палубу. Работали не мешая друг другу. Каждая бригада очень чётко по времени выходила на приём и обслуживание поднятого со дна прибора, и, быстро обработав и зафиксировав пробу, уступала место другой бригаде. Всё было как в пит-стопе, — вспоминает Марина Валентиновна.
Во время переходов судна от одной станции к другой, учёные тоже не сидели сложа руки — нужно было рассортировать пробы, предварительно определить «своих» животных.
— Наша группа работала с эпибентосным следжем. Его конструкция позволяет очень деликатно собирать хрупких рачков, не ломая ни их длинных ног, ни антенн. Прибор взмучивал верхний жилой слой ила, и вся подвижная живность, всплывшая примерно на метровое расстояние над дном попадала в наши камеры-ловушки, — акцентировала учёный-биолог. — В трал попадала только донная фауна, без случайных донных элементов. Каждый раз было очень волнительно приступать к сортировке подготовленной пробы. Для этого она должна была простоять двое суток в холодильнике.
Глубоководные сборы — это всегда ожидание сюрприза, почти в каждой пробе учёные находили для себя что-то новое.
Полёты над океаном
Первой «землёй» для участников экспедиции стал шельфовый лёд, который служил своеобразным пирсом для немецкой антарктической станции «Ноймайер», расположенной в 10 километрах от края льда. Все желающие смогли посетить станцию — их доставили вертолётами.
— Первый полёт над кромкой льда, над айсбергами, в спокойный солнечный день запомнился как сплошной восторг! Станция также произвела сильное впечатление. Когда приземлились, то кроме антенн и каких-то космического вида сооружений ничего не увидели: снежная ровная пустыня. Станция находится на 20-метровой глубине подо льдом в двух больших металлических трубах, подобно станции метро. А условия для работы и проживания там были ещё лучше, чем на судне. Зимую на станции человек 30, а летом бывает до 100, — подчеркнула Малютина.
Следующий полёт состоялся на российскую станцию «Беллинсгаузен», которая работает с 1968 года. Сейчас здесь большое поселение, а также корейская и чилийская станции. Посещение было коротким, скорее визит вежливости к землякам, оказавшимся так далеко от родины.
— Несказанно понравилась деревянная часовня на холме над станцией. Деревья для неё срубили в Барнауле из сибирского кедра, пронумеровали брёвна в каждом венце и заново собрали в 2004 году. Паства — 17 человек постоянного штата станции, службу для них проводят два священника и один послушник. Смотрится церковный сруб прямо-таки здорово и контрастно на фоне красных коробок городка и необыкновенно эмоционально оживляет дикий пейзаж, — поделилась впечатлениями рассказчица.
А вот посещение британской станции «Rothera» на острове Аделаида было связано с форс-мажором. Судну необходимо было забрать разбившийся на станции немецкий самолёт, чтобы затем доставить его в Бремерхафен для ремонта. Благодаря незапланированному крюку учёным удалось выполнить дополнительные работы и получить больше образцов.
— Это был счастливый случай для нас всех, потому что этот район Антарктики — действительно самое красивое место, куда привозят богатых туристов. Стоимость такого двухнедельного круиза — примерно 12.000 евро. Место и в самом деле сказочное: подходящие прямо к морю высокие пики гор с белыми вершинами, как в сахарной помадке, узкие фьорды, — описывает увиденное Марина Малютина.
Завершились работы в проливе Дрейка. Одновременно паковали и грузили в контейнеры материалы и оборудование, мыли и сдавали судовой комиссии лаборатории. Научная программа была выполнена в полной мере: за 10 недель экспедиции отработаны 22 биологические станции, на которых взято 150 проб. А тем временем судно «Polarstern» взяло курс на Чили, где в порту Пунта-Аренас высадило на берег немного уставших, но очень довольных учёных. Так закончился первый рейс дальневосточных учёных к водам Антарктики в 21 веке, затем было ещё два, но это уже другая история…
