Та встреча определила судьбу
Уютная спаленка. Неброская обстановка. Над кроватью – настенный коврик, фотография военных лет. На ней запечатлены, прижавшись друг к другу плечами, Он и Она. Оба в армейских гимнастёрках, на груди – боевые награды. И такие одухотворенные счастливые лица!
– Ох и натерпелась же моя Вера в ту войну, – со вздохом говорил мне при встрече хозяин комнаты фронтовик Великой Отечественной Владимир Сергеевич Семеньков, оглядываясь на стену, где висит старая фотография. – Ей и двадцати-то ещё не было, а уж пять ранений перенесла, сколько всего видела...
Они познакомились в победном 45-м. Владимир командовал артиллерийским взводом, Вера, лейтенант медицинской службы, была санинструктором в соседнем артдивизионе. Оба прошли тысячи километров фронтовых дорог, а встретились на 1-м Прибалтийском фронте за месяц до окончательного разгрома гитлеровцев.
Курсантом –на фронт
Война для младшего сержанта Семенькова началась в феврале 1943 года, когда его, 18-летнего курсанта Хабаровского пехотного училища, оторвав от учёбы, вместе с другими новобранцами с Дальнего Востока перебросили на Центральный фронт. Здесь стояла в резерве стрелковая дивизия, выведенная после изнурительных боёв из-под Сталинграда. Её-то и пополняли нашими земляками, чтобы вновь отправить на передовые позиции. Укомплектовывались спешно: военная мясорубка не знала остановки. Боец Владимир Семеньков, основательно изучивший в училище пулемёт «максим», на войне стал артиллеристом-наводчиком, а потом и командиром 76-миллиметровой пушки ЗИС-3.
– Как раз в это время, зимой 43-го, дивизия рассталась с лошадьми, – вспоминал ветеран. – Мы получили машины-тягачи ГАЗ-67 и на лямках потянули свои орудия в назначенный район боевых действий. А дальше... Люди погибали каждый день, смерть постоянно гуляла где-то рядом. Но воевали мы за Родину, и все делалось там от души. Никто не гнал нас в бой, сами шли. И в жертву ради общего блага приносили себя сознательно. В общем, честно воевали, как говорится, живота не жалели. Так уж были воспитаны.
Видно, в рубашке родился этот человек: пощадила его та жестокая война. А сколько раз приходилось смотреть смерти прямо в лицо! Противотанковая артиллерия била ведь по врагу не с закрытых позиций. Не раз уже в мирное время вспоминал фронтовик, прикрыв глаза, как по курским степям прут на оборонные укрепления русских танки со свастикой. Видимость – до трёх километров. По всему полю стоит неимоверный скрежет и лязг гусениц, пыль до небес. И зараз идут в атаку не менее двух сотен немецких «тигров». Ближе, ближе к нашим позициям... И начинается дуэль: кто кого. Грохот орудий рвет ушные перепонки, но на это уже не обращают внимания. Только бы скорее подать этот тяжёлый, пудовый снаряд, скорее зарядить, ударить по немцу...
– Да, те сражения на Курской дуге никак не забыть, – рассказывал Владимир Сергеевич. – Страх куда-то уходил, бились до последнего снаряда. Потери с обеих сторон огромные. Столько нашего брата там полегло! Помню, пополняли мы дивизион в 43-м, было нас, дальневосточников, человек 250. А уже через год войны осталось девять. И не только танки постоянно штурмовали наши позиции. Тьма самолётов немецких участвовала в налётах. По 100 и более самых разных машин бомбили – жуть. Однажды, когда прямо на нашу батарею пикировал итальянский бомбардировщик, а он для нагнетения страха ещё и воющую сирену включил, мы с Фёдором Маджинком (он тоже приморский – из Петровки Шкотовского района) поставили противотанковое ружье на рогульки да давай палить по самолёту. И ведь сбили налётчика! Моему другу потом вручили орден Отечественной войны II степени, мне – медаль «За боевые заслуги».
Центральный фронт – это Елец, Курск, Смоленщина, Щегры, Орёл. 1-й Украинский – Бахмач, Киев, Житомир. А ещё были 2-й Украинский, 1-й и 2-й Белорусский... Собраться бы сейчас, - говорил Владимир Сергеевич, - да проехать по тем местам, но ни времени, ни здоровья не хватит. Словно целая жизнь осталась в том лихолетье.
В отпуск по приказу Сталина
.. ...В 44-м на земле Прибалтики после взятия советскими войсками Риги немцы предприняли отчаянное контрнаступление. Вперёд пошли мощные самоходки «Фердинанд». Расчёт Семенькова занял свою огневую позицию в составе батареи. Только наводчиком оказался солдат-белорус из новобранцев, потому командир орудия решил стрелять сам. Когда загорелся первый «Фердинанд», к нему подполз другой, чтобы взять на буксир и утащить в тыл. Но и его накрыл метким выстрелом Семеньков.
– После того боя ко мне подошёл наш комбат капитан Весноватый и говорит: «Бери отпуск по приказу Сталина», – вспоминал ветеран. – Был такой приказ наркома обороны 30/Н от 1943 года. По нему за подбитый танк или самолёт, за языка или, скажем, за отбитую атаку противника полагалось трое суток отпуска, не считая дороги. А что? Я, конечно, с удовольствием поехал в Приморье, в родные места. Ещё и денег дали в дорогу мне. По полторы тысячи за каждый подбитый «Фердинанд». Такое тоже поощрение было.
Только сурово поначалу встретили солдата на пороге отчего дома в селе Бровничи под Партизанском. Грех сказать, но даже отец родной вдруг решил, что сын попросту сбежал с фронта. «Как так, – негодовал он, – там идёт война, а ты тут заявляешься?!» Пришлось показывать отпускной, долго объяснять родителям, что и на войне бывают такие случаи...
Как считал Владимир Сергеевич, попади он по возвращении из того отпуска в родную дивизию (а стремился вернуться, конечно, к однополчанам), вряд ли остался бы в живых. Уж больно большие потери несла она на пути к Берлину. Но судьба распорядилась иначе: попал боец в другую воинскую часть – в миномётный полк. А здесь предложили бывалому артиллеристу поучиться на фронтовых курсах младших лейтенантов. Так и закончил он войну под Кенигсбергом, получив офицерское звание. А в 1946 году, будучи командиром взвода, лейтенант Семеньков демобилизовался. Резко сокращалась армия...
И на Тихом океане…
– Обо мне вспомнили в 50-м, когда началась война в Корее, – рассказывал фронтовик. – В то время мы с Верой уже были в Вильнюсе – обживали новое место. Я работал инструктором в райкоме партии. Но коль надо – снова встал в строй. Так я оказался на Балтике в морской пехоте. А военно-морская база наша дислоцировалась в Финляндии.
Нет, ему не довелось больше воевать. На его жизнь и того хватит, что перенёс. А вот форму военную носил ещё много лет до самой пенсии. И закончил службу Владимир Семеньков на Тихоокеанском флоте в строительных частях. Многие объекты в Приморье, особенно на побережье залива Стрелок, возведены с его участием.
Все тяготы службы мужа стойко переносила и его верная половинка Вера Григорьевна. В отдалённом гарнизоне она работала директором кинотеатра «Искра», секретарём сельсовета. Во Владивостоке заведовала гостиницей Дальвоенморстроя. А главное – воспитывала, растила троих детей, пока супруг пропадал на своей беспокойной службе. Сыновья нашли своё призвание на гражданке, а дочь Лариса связала судьбу с военным ведомством. Долгое время старший мичман Л. Солохина служила в одном из отделов управления ФСБ по Тихоокеанскому флоту.
С флотом были связаны и внуки фронтовика. Лейтенант медицинской службы Антон Семеньков отслужил два года в дивизии морской пехоты. Матрос Василий Семеньков проходил срочную службу в одном из подразделений Приморской флотилии.
Тяжело давались ветерану последние годы, когда остался один. И хвори разные навалились. Все-таки годы давали о себе знать: ветерану было за 80. Благо поддерживали старика родные.
– Всё меньше нас остаётся, – говорил Владимир Сергеевич во время нашей последней беседы у него дома. – В 1987 году я встречался с однополчанами по 75-й гвардейской Бахмачской дважды Краснознаменной ордена Суворова II степени стрелковой дивизии, так собралось нас тогда в Москве всего 102 человека. В память о том событии вот этот большой фотоальбом. Иной раз листаю его, и словно оживают лица ребят, с которыми рядом воевал. Нет, не напрасно мы тогда погибали. Справедливая была война. О чем тут жалеть?
…Увы, до очередного Дня Победы не дожил ветеран Великой Отечественной войны полковник в отставке Семеньков. А память о нём, как и о многих других, кто приближал победный 45-й, живёт и будет жить всегда.
